«Значит точно будет жопа» – отметил про себя Николай.
Что такое «римский плуг»? Ничего хорошего. Это значит, что в деревне надо будет перебить всех – от мала до велика. Не щадить ни стариков, ни детей. Не любил Коля такую тактику. А термин «римский плуг» применял у них один Нансинье – хренов маньяк.
Наверное, никогда он не забудет ту берберскую деревушку. Полдень в Сахаре. Песок уже не желтый, а белый. Точнее раскаленный добела. Но нем везде…
На отдельном участке этой великой пустыни он стал багрово-красным.
Горящие шатры. Уже никто не отстреливается. Они потеряли двоих. Двое молодых янки – Родригез и Ален. Два молодых идиота, возомнивших себя сраными Рембо.
А вот берберы теперь валялись везде. Но еще не все. А оставлять в живых было нельзя никого. Вот Коля и навел ствол своего FAMAS на девушку в никабе. Но ветер сдул платок с лица. А оно было не просто красивым, а прекрасным. А самыми красивыми были глаз. Черные словно ночь – другого сравнения не найти. И жутко гордые. Он даже замер от их выразительности. В голове проскочило: «В нее нельзя стрелять!»
Он почти минуту смотрел на нее из под своей камуфляжной маски. Но…
Долбанный прагматизм! Да еще эти два американских придурка.
Он выстрелил. Короткая очередь и на белом платье появились три маленькие красные точки, которые начали сливаться в одно большое багровое пятно.
Коля отвернулся. Он не мог смотреть.
А в двадцати метрах от него блевал молодой немец Лигер. Тоже десантник. Только из бундесвера.
– Вставай, сука! – пнул его Колян по каске.
– Я не могу, Пиф. Я убил ребенка. Он наставил на меня карабин и я выстрелил.
– Ну-ка встань! – Коля за шиворот поднял Лигера. – Он мог убить тебя! Слушай меня, урод! Ты знаешь, кто такой Дарвин?!
Немец закивал головой.
– Он сказал – выживает сильнейший!
Лигер снова кивнул и громко сглотнул слюну.
– Ты был сильнее! – Колян оттолкнул Лигера, так что тот снова упал на песок, а сам опустил глаза и прошептал, – и я тоже…
Вот они уже на земле. Высадка должна идти с шести вертолетов. Целая рота легионеров брошена на одну деревушку какой-то черной африканской страны. Та вертушка, в которой летели Колян и его друзья, приземлилась первой.
Касок на них в это раз нет. Влажность здесь слишком большая, и командование решило, что они обойдутся. В конце-концов – профи они или кто.
По легионерам, едва шагнувшим в люк вертолета, уже стреляют. Вот тебе – на! Вот тебе и «не ждут». Ждут, да еще как. К деревне приходится бежать пригнувшись. Мимо Коляна одна за другой свистят пули, а с той стороны привычно кашляют АК-47 и другие модификации творения Михаила Калашникова. Но и Легион не остается в долгу.
Вот вторая вертушка заходит на вираж и из ее люка длинными очередями садит ПКМ.
Из окошка ближней хижины по вертушке ударили ответные очереди. Судя по звуку – «старичок» М-60.
– Пиф, проберись с Экю к этой хате. Грохните этого урода, – передал по короткой связи Стыч.
Короткими перебежками парни добрались до хижины. Коля забрасывает в окошко Ф-1, а Ваня прикрывает его от двух негров с SIGами в руках, которые неслись к ним.
Хижина в куски. Пулеметчик тоже. Негры лежат где-то в траве с дырками в груди.
Вторая вертушка зависла в нескольких метрах над землей. К этому времени бойцы первого взвода уже вошли в деревню, в которой начинается полноценная бойня. Кому и зачем она нужна – знают Бог и командование.
Но неожиданно планы меняются. Знакомый Коляну рык слегка глушит звуки прочей стрельбы. ЗУ-23—2, бьющая с другого края дервени длинной очередью, впивается в кабину Ми-8 первого взвода, заходящего на разворот. Гигантская «стрекоза» резко заваливается на бок и начинает падать.
– В рассыпную! – орет Стыч по громкой связи. Но уже в следующую секунду вертушка падает в пяти метрах от него, и взрыв топливных баков хоронит в своем адском пламени сержанта и еще пятерых человек.
Вторая вертушка, с большей частью второго взвода, резко взмывает вверх и провожаемая огнем все из той же зенитки скрывается за зарослями.
Остальные вертолеты так и не появились. Им просто передали, что операция провалилась и они развернулись. Что будет с теми, кто успел высадиться? Это их проблемы. Из ста человек семьдесят будут жить. Остальные тридцать выживут, если захотят.
Коля поймал себя на мысли, что он стоит в полный рост и, молча, провожает скрывающийся за деревьями вертолет. Все вокруг двигалось так, будто кто-то включил фильм на замедленный просмотр. Вот, еле двигая руками, пробегает огненный солдат, загоревшийся при взрыве вертолета. Вот молодой испанец из второго взвода подлетает на метр в воздух после удара в грудь очереди из пулемета.
В себя он пришел лишь тогда, когда некто схватил его за шиворот и уронил навзничь в высокую траву. Этим «кем-то» был Ваня Экю.
– Очнись дурак, – прохрипел Экю и хлопнул Колю по лбу. – Тебе башню чуть не снесло.
– Я и так безбашенный.
– Оно заметно. Ладно, харе балаболить. Здесь торчать не дело. Нас черные сейчас спалят, и кирдык.
– Не дело, слабо сказано. – Коля на секунду поднимает голову, что бы оценить обстановку. – На счет три рвем вон к той тачке. Там хоть укрытие.
Как на пружинах оба подскакивают и, даже не отстреливаясь, мчатся к стоящему почти в центре деревни старому «Виллису». Точнее центром это было десять минут назад. Стараниями взвода легионеров все здесь превратилось в окраину. Какие-то хижины горели. Какие-то – просто разнесли гранатами, и теперь на их месте стояли лишь сваи, похожие на клыки мертвого зверя, который оскалился, но не успел никого схватить.
Из оставшихся хижин хрипят и рычат, срывая свои басовые голоса, пулеметы. Разные – от бельгийских FNов до старых советских и китайских ДШК.
– Охренеть, уже двенадцать двухсотых, – с такими словами падает рядышком Костя. – Чует мое сердце – это подстава. Только кто?
– Потом будем думать, – отрезает Коля, но все же срываясь добавляет. – Суки, не могли просто с вертушек отутюжить!
За «Виллисом» рванула граната. Парни как по команде вскочили и ответили огнем по разным точкам. В это же время две хижины разлетелись от выстрелов РПГ-7 выпущенных самими же повстанцами.
– Где радист?
– Пожарился, – сплюнул Стакан.
За машиной было уже опасно. Ее расстреляли в пух и прах, а запах бензина говорил о том, что пули влетели и в бензобак, а значит еще одна граната и парни сами превратятся в «жаркое».
Отстреливаясь, они пробрались на окраину деревни, к какой-то выгребной яме. В ней конечно воняло, но было безопаснее.
Следом за ними в эту яму, увязнув в полусгнивших отхода, сиганул радист второго взвода Паша Червонь. Он-то и прояснил парням ситуацию с тем, как долго им ждать еще транспорта.
– Вертушки ушли. Так что теперь каждый сам за свою задницу.
– Может они еще чего сказали? – с ехидным сарказмом произнес Ваня.
– Сказали, – пропыхтел Червонь, отряхивая с форменных штанов прилипшие остатки бывшей пищи. – Сказали, чтобы пленных не было. Или, говорят, добейте деревню. Тогда и транспорт пришлем.
– Ну, не суки ли! – в один голос сказали Коля и Ваня.
– В общем, я валю в лес, – пыхнул Червонь, и, скребя пальцами глину, он рванул из ямы в сторону джунглей.
– Куда, дурак! – лишь успел крикнуть Коля
Но Паша не добежал. Очередная очередь из ДШК прошила его насквозь вместе с рацией. Он, сложившись на две неравные части, упал на залитую кровью траву.
– Сало, Салоед, – вызвал по короткой связи Сашку Колян, – Отзовись, едрить твою. Ты живой.
– Живой, – раздался сдавленный голос Сашки.
– Дырка на закат от дырявой телеги. Понял, мы здесь.
– Телегу вижу, дырку нет.
– Просто дуй на закат от телеги.
– Я на восходе.
– Блин, ну, как-нибудь.
– Две минуты. Прикройте.
– Давай!
Салоед рванул по всем канонам боевика. Не обращая внимания на взрывы и выстрелы вокруг. Два раза ему пришлось падать и укрываться. В один из них он залег рядом с телом литовца Саниса Витиса – пулеметчика из их взвода. Его ПКМ лежал рядом. Бежать с ним было конечно тяжело, но вещь надежная, да и нужная.
Весь потный, слегка ободранный одной из пуль, и с пулеметом наперевес он и запрыгнул в спасительную помойку, в которой уже сидели его друзья.
Тем временем бой шел уже почти час. И судя по всему, кто-то на верхах решил, что пора со всем этим завязывать.
Неожиданно для всех – и для повстанцев, и для легионеров – из-за деревьев послышался шум винтов.
– Наши? Возвращаются? – Наивно произнес Салоед.
– Чует мое сердце, что нет, – развеял его ожидания Колян и оказался прав. Над деревней на вираж зашла тройка Ми-24 с символикой какой-то африканской страны. Какой именно – разобрать с земли было сложно. Да, и не разбирался Коля во всех этих слонах, антилопах и прочих носрогах. Вертушки зашли на бреющий и каждая из них выпустила по пакету НУРСов, разнося в куски остатки деревни вместе с ее защитниками и легионерами.
